Евгения Наумова, исполнительный вице-президент по корпоративному бизнесу «Лаборатории Касперского»

«Надо признать реальность, действительно, — бизнес в Европе и США не такой оптимистичный, как был раньше. Но при этом нужно признать факт, например, про нас. Глобальный b2b-бизнес в «Лаборатории Касперского» за период год к году растет в 2022 году. Мне кажется, это прекрасное достижение. А дальше надо поддерживать своих клиентов и партнеров и выполнять все свои обязательства, что мы и делаем. И благодаря этому с нами остаются очень крупные клиенты, в том числе европейские. «Лаборатория Касперского» изначально была международной компанией и останется ею. Практически 80% нашего бизнеса — это международный бизнес. Поэтому мы стабильны, то есть мы очень хорошо диверсифицированы — есть Ближний Восток.

Понятно, что техническое российское образование одно из самых лучших. Чтобы сохранить этот высокий уровень, нужно работать в связке вуз— работодатель, что как раз мы и делаем. У нас есть специальная программа, оплачиваемая стажировка для студентов с техническим образованием. И мы очень часто потом берем лучших в штат. Кроме того, многие наши специалисты читают лекции в ведущих вузах и тем самым тоже повышают уровень образования».

Айдар Гузаиров, основатель и генеральный директор ГК Innostage**

**поставщик услуг в области информационной безопасности, системной интеграции, разработки информационных систем и бизнес-решений

«IT-компании, которые так или иначе работали на западных поставщиков, сейчас находятся под очень сильным давлением. Западные заказчики отказываются работать с компаниями, которые расположены в России. И это вынуждает многих наших коллег перемещать бизнес и сотрудников. Мы видим уход из России целого ряда крупных западных производителей, и как следствие, сейчас у многих этих компаний сотрудники отправлены в вынужденные отпуска на три месяца, с апреля по июнь. То есть в июне-июле так или иначе эти люди выйдут на рынок труда. Мы уже сейчас наблюдаем сокращение вакансий на 40-50% и рост числа соискателей на 20-30%. Мы считаем, что к лету тренд на то, что рабочих мест может стать несколько меньше, а соискателей — существенно больше, сохранится. И если говорить про западные компании, которые сейчас покинули либо временно прекратили свою деятельность на территории России, на мой взгляд, ситуация неоднозначная, но точно можно говорить о том, что подобные компании теряют как доверие потребителя, который так или иначе ориентировался на сервисы этих компаний, так и доверие сотрудников. Я знаю ряд западных компаний, которые практически без каких-то объявлений для собственных сотрудников буквально в один день перекрыли карточки для оплаты командировок, отключили доступ к информационным системам и практически в ультимативном порядке отправили людей во временный отпуск. Я не думаю, что в случае возвращения таких компаний люди захотят вернуться к этим работодателям.

Технологически российский IT-рынок потерял, но, с другой стороны, мы все-таки полны оптимизма именно в том, что мы вполне способны восполнить ушедшие с рынка продукты. Да, это не задача одного года, но при этом никто кроме нас этого не сделает».

Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, доктор экономических наук, профессор

«На мой взгляд, главным успехом России последних двух лет было то, что мы вышли на мировой фронтир. Вот до этого чем мы для мира были заметны? Нефть, газ, металлы, ну еще зерно. А тут оказалось, что мы одна из трех стран, которые создали собственные цифровые экосистемы. Их всего три, в Европе ни одной собственной цифровой экосистемы нет, именно поэтому у них жестче законодательство по отношению к цифровикам сейчас. А так это США, Китай и мы. Каршеринг в Москве — самый распространенный среди мегаполисов. Электронный мобильный банкинг был в начале хорошо сделан «Тиньковым» и «Сбером» у нас. Мы были на фронтире, и мы пока еще на фронтире. И вся эта система стоит прежде всего, конечно, на человеческом капитале. На высококачественном человеческом капитале, который и есть, я всегда это говорил, главное конкурентное преимущество России. Мы только почему-то нажимаем в основном на другие рычаги. На сырьевые, на военно-технические, а главный наш ресурс — это человеческий капитал.

Сейчас есть страшная угроза его потерять, потому что 70 000 уехавших программистов за март — это много. Но, мне кажется, все-таки вопрос не в том, будут ли они работать из Армении, Узбекистана, Израиля или Сербии. Вопрос в том, будут ли они работать на Россию. Поэтому то, что люди эвакуируются, — это довольно понятно, ничего тут особенного нет, боевые действия идут совсем недалеко. Но, мне кажется, важно сохранить этих людей в российских компаниях. Важно было бы, конечно, чтобы они потом возвращались, и здесь есть свои магниты. Да, Россия не умеет производить хорошую аппаратную базу в IT, она уступает по качеству. Но в России очень сильные программистские кадры, это знают все, а вот о чем часто забывают, так это о том, что за программистами стоит еще очень сильная поддержка. В России сильные научно-математические школы, они производят качественные алгоритмы, поэтому конкурентоспособность российских IT-компаний стоит на качестве кадров и на качестве математических алгоритмов. Мало какая страна имеет сильные математические школы. Не просто математиков, уехавших из России, а именно математические школы. Поэтому я, во-первых, считаю, что если не завтра, то послезавтра у наших цифровых компаний появится большая перспектива, и они поэтому должны получить поддержку даже не завтра, а сейчас. А во-вторых, это одно из проявлений нашего главного конкурентного ресурса, человеческого капитала».

Михаил Бурмистров, генеральный директор компании «INFOLine—Аналитика»

«Ситуация с IT — большая боль. Из России уехало больше 100 000 IT-специалистов. К сожалению, многие из них в ближайшее время не вернутся, потому что международные компании осуществляют релокацию. В Казахстан, в Грузию, в страны Восточной Европы и так далее. К сожалению, мы сейчас ощутимо обеднели талантами. Все-таки IT-специалисты исторически международные игроки, потому что очень много проектных команд из разных стран, из разных локаций. Сейчас, когда Россия находится под таким жестким ограничением и санкционным давлением, конечно, для многих это очень не комфортно, и многие действительно рассматривают релокацию в более свободные юрисдикции, где они могут более эффективно работать и иметь меньше ограничений с точки зрения использования тех или иных сервисов, начиная с платежных и заканчивая тем, что связано со стоимостью оборудования.

В каких-то случаях, к сожалению, были приняты совсем недружественные шаги, когда некоторые зарубежные IT-решения оказались вдруг просто недоступными для российских пользователей. Просто выключили рубильник и все. Оплатил ты, не оплатил, какая разница, просто мы Россию отключили. Такие ситуации для IT-специалистов, для их бизнеса, — очень непростая история. Поэтому с точки зрения IT придется импортозамещаться. К счастью, у нас есть свои решения. Допустим, «1С», который после ухода компании SAP будет в той или иной степени развиваться и наращивать свою долю. Никто не отменял использования каких-то пиратских программных продуктов, и в России все-таки исторически к покупке IT-решений относились со скепсисом, но это очень большой риск. Страна со столь независимой и жесткой внешней политикой, как Россия, должна обеспечивать себе существенно больший уровень автономности с точки зрения набора экономических аспектов, чем предполагалось ранее».

Павел Фролов, основатель и продюсер российской EdTech-компании «РОББО»

«Для того чтобы микроэлектронные изделия были конкурентоспособны, они должны проходить по цене, в рынок. И цена напрямую зависит от тиражей. Для того чтобы изделие изготавливать большими тиражами, необходимо ориентироваться не только на внутренний рынок страны, нужно чтобы в нем конечных потребителей было не меньше миллиарда. Поэтому, если любой условный производитель в России будет делать продукт только для российского рынка, он всегда проиграет тому, который делает продукт только для китайского рынка. Потому что в России 140 млн населения, а в Китае — 1,5 млрд. И если российский производитель хочет, чтобы у него изделие было конкурентоспособным, ему сразу же нужно закладывать туда маркетинговую стратегию, необходимо сделать экспортный вариант и работать в идеале на страны БРИКС — охватывать Индию, Китай, Бразилию и Африку. Тогда он сможет сделать свое изделие конкурентоспособным за счет нормальных тиражей. Если говорить про рынок чипов, то там хорошие тиражи — это около 10 млн устройств».

Мария Григорьева, руководитель практики «Технологии» Accenture в России

«Если есть возможность, нужно использовать механизмы и процедуры, которые бы позволили предложить на рынок уже проработанные решения. Например, глобальный Accenture, уходя, забрал все системы учета, времени, прогнозирования, формирования данных по клиентам, на которых мы работали, которые разрабатывались долго. Наша команда смогла за четыре недели поднять, восстановить, выбрать из тех систем, которые есть на российском рынке, четыре-пять, и их мы сейчас максимально быстро настроили и используем. Я уверена, что на российском рынке есть приложения, которые были забыты или недостаточно использованы, сейчас для них будет хороший расцвет. Нужно их использовать, продвигать. Возможно, надо какие-то налоги сократить для них, где-то дополнительный промоушен сделать, где-то подучить людей, потому что сейчас нужно будет большое количество людей переучивать с одних систем на другие.

Когда рвутся связи, ты что-то теряешь, а что-то — приобретаешь. Поэтому разрыв связей с технологиями, которые разрабатывались в других направлениях, других странах, когда тебе не идет поток новых идей откуда-то, заставляет тебя думать самостоятельно и развиваться. Есть и плюсы, и минусы. Минус — жалко потери экосистем. Плюс — это отличная возможность развиться».

Источник: Forbes